светлое будущее.
Но, как выяснил Дукальскис, руандийский режим, с 2000 года возглавляемый все более диктаторским Кагаме, создал такой имидж не благодаря каким-либо реальным демократическим реформам, а благодаря замечательной лоббистской и пиар-кампании, которую возглавил режим. От спонсирования туров и финансирования якобы независимых документальных фильмов о стране до клеветнических атак на ученых и критиков - все эти усилия успешно "продвигали позитивный образ" режима Кагаме. 12
И кампания сработала. Руанда Кагаме не рассматривается как "диктатура-изгой", а является предполагаемой историей успеха в более широком мире иностранной помощи и демократизации. "Руанда - это, возможно, самый успешный пример управления авторитарным имиджем в современном мире", - заключает Дукальскис, - даже несмотря на то, что режим несет ответственность за "серьезные гуманитарные катастрофы и катастрофы в области прав человека", от убийств политических оппонентов до наблюдения за "насильственной автократизацией политики" внутри страны. 13. И этот образ сохраняется даже после того, как силы Кагаме фактически похитили Пола Русесабагину - героя фильма "Отель "Руанда"" и одного из самых откровенных критиков режима - и заключили его в тюрьму по фиктивным обвинениям в якобы имевшем место терроризме. 14
И все это, как выяснили другие исследователи, помогло Кагаме и другим подобным деятелям, использовавшим аналогичную тактику в других странах, удержаться у власти. "Авторитарные лидеры используют международное признание, которое они впоследствии получают, как средство легитимизации своего правления внутри страны, представляя себя в качестве всемирно признанных образцов для подражания и, следовательно, заслуживающих поддержки местного населения", - написали в 2018 году политологи Адель Дель Сорди и Эмануэла Далмассо.15 Другими словами, чем больше население слышит о том, каким замечательным - или реформистским, или умным, или благожелательным и т. д. - может быть режим, тем меньше вероятность того, что любая аудитория, будь то иностранная или внутренняя, бросит вызов правлению этого режима. Или, как подытожил Дукальскис, "цель [таких] усилий - обеспечить, в лучшем случае, активную веру в идеологию режима или, как минимум, пассивное подчинение большей части населения". 16
Иными словами, они хотят создать мир, в котором их режим - их автократия, их тирания, их деспотизм - будет оставаться у власти. "Даже если они не собираются создавать мир диктатур, - писал Дукальскис, - они все равно хотят создать мир, безопасный для их собственной диктатуры". 17
БЕН ФРИМАН - высокий и долговязый человек, которого можно принять за бегуна по пересеченной местности или даже профессионального игрока в лакросс. Однако вместо того, чтобы использовать свои таланты на спортивной площадке, Фримен стал одним из немногих в Соединенных Штатах, кто посвятил себя изучению приливов и отливов в мире иностранных лоббистов - и того, как эти фирмы и деятели не только лоббируют интересы своих клиентов, но и вливают богатства своих иностранных клиентов непосредственно в саму американскую политическую систему.
По крайней мере, таково одно из следствий работы Фримена в качестве докторанта. Обучаясь в Техасском университете A&M, Фримен сосредоточил свои исследования не только на пористой истории применения FARA, но и на крупнейших американских фирмах, пирующих на иностранных лоббистских деньгах в XXI веке. Позднее Фримен объединил свои выводы в книгу под названием "Аукцион внешней политики" и проанализировал скудные документы, содержащиеся в базе данных FARA, чтобы посмотреть, что ему удастся обнаружить. 18 При этом он взял в руки скальпель для ряда фирм и их партнеров по режиму, чтобы увидеть, чем именно они занимались и куда на самом деле уходили некоторые из задействованных денег.
С одной стороны, выводы Фримена подтвердили то, что обнаружили другие - не в последнюю очередь федеральное Управление правительственной отчетности, о докладах которого мы читали в главе 5. FARA была просто оболочкой, не имеющей никакого значения, а иностранные лоббистские фирмы наводили хаос на сроки и требования. Тема правоприменения в отношении иностранного лоббирования по-прежнему "привлекает мало внимания", пишет Фримен. 19
Но дело было не только в том, что мир иностранного лоббирования оставался без внимания. К 2000-м годам эта индустрия уже стоила сотни миллионов долларов, а "иностранные расходы составляли примерно 25 % всех лоббистских услуг в США", - подсчитал Фриман. Однако, как обнаружил Фримен, эти деньги не остались у лоббистских фирм. Вместо этого они начали "заражать политический процесс в США" и "систематически подрывать внешнюю политику Соединенных Штатов". 20
Американская внешняя политика, продолжает Фримен, "не просто изменяется, смещается, манипулируется или подвергается влиянию" со стороны таких сетей. Напротив, она "продается" в открытую. По мнению Фримена, к 2000-м годам возник эффективный "аукцион", на котором внешняя политика США продается тому, кто больше заплатит, а американские иностранные лоббисты выступают в качестве посредников. 21
Заявления были впечатляющими - и они не были ошибочными. Фримен использовал целый ряд примеров для обоснования своих выводов, сосредоточившись на некоторых из крупнейших лоббистских фирм, появившихся в Вашингтоне. Одной из них была юридическая фирма DLA Piper, созданная в 2005 году. DLA Piper не обязательно была новичком в мире иностранного лоббирования: одна из фирм, объединенных в DLA, включала дочернюю компанию, которая занималась лоббированием от имени иностранных клиентов с 1985 года. Но после открытия DLA Piper, а также благодаря тому, что в ее состав входили такие американские чиновники, как Дик Арми (бывший лидер большинства в Палате представителей GOP) и Дик Гепхардт (бывший лидер меньшинства в Палате представителей Democratic), фирма начала размашисто шагать по Вашингтону, подписывая сделки с некоторыми из ключевых партнеров Америки за рубежом, такими как диктаторские Объединенные Арабские Эмираты и нелиберальное турецкое правительство.
К этому моменту двухпартийная фирма, представляющая клиентов-диктаторов, была в порядке вещей. Но, как выяснил Фримен, дело было не только в том, что DLA Piper начала представлять интересы авторитарных клиентов в Вашингтоне, и не в том, что фирма заработала на этом миллионы. А в том, что в итоге фирма сделала с полученными миллионами. "Наиболее поразительным аспектом лоббистской деятельности DLA Piper от имени своих иностранных клиентов является не количество денег, с кем они связывались, или количество раз, когда они связывались с ними", - пишет Фриман. "Это сумма денег , которую они передали законодателям, с которыми они контактировали, и время, когда эти взносы были сделаны". 22
Как подробно рассказал Фриман, DLA Piper не только лоббировала интересы диктаторов за рубежом. Фирма и ее сотрудники также отправляли этим законодателям деньги напрямую - перечисляли им столь необходимые взносы на избирательные кампании, даже оказывая давление на них, чтобы те изменили американскую политику в интересах своих иностранных клиентов. По сути, они выступали в роли проходного канала для связанных с режимом
